19 декабря в Хабаровском ТЮЗе пройдёт премьера спектакля Ивана Пачина «Джаггер, Джаггер!» (12+) по одноимённой книге Фриды Нильсон. Жанр обозначен как «история из одного шведского двора».
Вышедшая в издательстве «Самокат» книга шведской писательницы Фриды Нильсон — рассказ от лица мальчика Бенгта, у которого нет друзей, зато есть недруги: дети-соседи издеваются над толстым Бенгтом и однажды даже запирают его в мусорном сарайчике. Тогда во вполне реалистическом по языку и даже событиям повествовании появляется говорящий пёс с сумкой-тележкой. Этот пёс по имени Джаггер становится первым и поначалу единственным другом Бенгта, и тот постепенно обретает уверенность в себе — но это только начало истории, отчасти напоминающей книги Астрид Линдгрен о Карлсоне.
Хабаровский ТЮЗ с заявкой на постановку «Джаггер, Джаггер!» стал одним из пяти театров, которые весной 2021 года получили грант на обновление репертуара — поддержку программы развития театрального искусства на Дальнем Востоке. Для приглашённого режиссёра Ивана Пачина эта работа станет дебютом в Хабаровском ТЮЗе, который премьерой спектакля «Джаггер, Джаггер!» официально откроет после реконструкции Большой зал.
О том, почему «Джаггер, Джаггер!» в Хабаровске будет не о буллинге и даже не о странной собаке с тележкой, журналу ТЕАТР. подробно рассказал Иван Пачин: «Я сразу же предложил театру этот материал — кажется, тогда был как раз год выхода русского издания. „Джаггер, Джаггер!“ — книга неоднозначная, и на книжных сайтах много отрицательных отзывов („как можно так рассказывать истории детям“ и так далее), это меня сразу зацепило. Она не даёт никаких ответов и не похожа на большинство других — ведь современная литература сделала виток и там, в общем, всё понятно: если в книге двести страниц, то, скорее всего, на 130-й умрёт бабушка, а в идеале сначала кто-то умирает на 70-й, а потом на 130-й. Неоднозначного в театре для детей мы встречаем мало: условная „Тоня Глиммердал“ — всё ясно, герой хороший. А здесь совсем другая история — про мальчика с лишним весом, у которого очень сложные отношения с детьми во дворе. Они над этим героем, Бенгтом, издеваются и запирают его в мусорном сарайчике. Как раз последнее, что на моё решение повлияло, — рассказ моего друга, артиста Вахтанговского театра Владимира Логвинова. Он прочитал „Джаггера“ своему восьмилетнему сыну — и когда дошёл до места, где Бенгта запирают, тот стал бегать по комнате, плача и крича: „Папа, это несправедливо, как они могли это сделать!“. А Джаггер — это пёс, он помогает главному герою выбраться и разобраться со своими проблемами, становится для Бенгта другом. И, хотя он пёс, автор предлагает необычную систему взаимоотношений, все с Джаггером общаются как с человеком, как с бездомным.
Ещё мне очень понравилось посвящение: „…псу Джаггеру, который живёт в каждом из нас“. Если бы мы были смелыми и честными, то задавали бы примерно такие же (сложно разрешимые) вопросы, как Джаггер. Но главный герой, наверное, всё-таки Бенгт, мы видим мир его глазами. Этот мальчик, такой отверженный, мне кажется, тоже живёт в каждом из нас. Довлатов говорил, что „каждый ответит за своё счастливое детство“. Люди, у которых оно было на сто процентов пронизано счастьем, — необычайная редкость. А художник всё черпает оттуда, из боли, полученной в детстве. Многие из нас были изгоями — или, наоборот, оказывались по другую сторону, а кому особенно повезло — и там, и там. И с Бенгтом я себя как-то отождествляю, хотя у меня нет лишнего веса. Только что в Тверском ТЮЗе я выпустил премьеру „Приключения Гекльберри Финна“ — так вот, скорее, я хотел бы быть таким, так относиться к жизни, как Гек Финн, но Бенгт — это герой современный, проверяющий границы. Гек Финн бы просто взял палку и разогнал всех, но так сейчас в нашем мире не принято.
У Джаггера, который сам по себе и брошен родителями, своя болевая точка. Он спрашивает у Бенгта: если ты мне друг, тогда почему дружишь с другим мальчиком? — хотя он такой опытный пёс. И это обескураживает — взрослая собака задаёт такие вопросы. Ну, не принято же подходить и спрашивать: „Тебе понравился спектакль?“. А Джаггер бы подошёл и сказал: „Ну как тебе мой спектакль, здоровский?“ — или: „Тебе что, не понравился мой спектакль?“. Теперь за статусом, формой существования мы забываем о такой честности, которая есть в этом псе. Это всё про наши скрепы, придуманные или не придуманные, про все установки, которые у нас есть, типа „ты должен быть улыбчив“, быть таким, сяким… А он, живущий в мусорке, ругающий их квартиры, комфортно-сладкий образ жизни, — другой, и Бенгт к этому тянется. У многих из нас были такие „неназванные педагоги“: старшие товарищи во дворе, на которых мы хотели быть похожими или к которым мы тянулись. Бенгту повезло, что ему попался такой — со своими принципами и мировоззрением. Я убеждён, что если внимательно посмотреть, то в жизни почти каждого из нас встречается такой человек на каком-то этапе, и это очень важно. А то, что Джаггер собака, — это даже не условность, а такая классная „шероховатость“. Мы на сцене можем только задать какой-то вектор — в движениях, например. У нас есть костюм собаки, он хороший, у собаки есть тележка… Мне кажется, если начнёшь конкретно формулировать, то что-то неуловимое сломается: загадочное и странное пропадёт, а неровности станут выстраиваться гладко. Аналогия с „современным Карлсоном“ вроде лежит на поверхности, но я про это стал думать, только переговорив с переводчиком.
Я всё время говорю, что у взрослых и детей разные миры: условно — дверь сделана под человека, и она небольшая, а Петербург — огромный, и он довлеет над человеком: улицы, дома, площади… Так же ребёнок — он маленький, но в нём происходят очень важные процессы, которые вынес в эпиграф книги „К игровому театру“ Буткевич: „Не принижайте духовную жизнь детей, особенно своих собственных“. И у Нильсон удивительная родительская тема — взрослые знают о проблемах, но им проще эти проблемы не замечать, отмахнуться. Это то, с чем мы и в театре сталкиваемся постоянно: „Всё хорошо, всё в порядке!.. Так что поставьте-ка лучше „Колобка“, зачем нам и нашим детям Всё Это“. Такая позиция зачастую доходит до комичного — однажды я сидел в театре, и мама спрашивает у ребёнка после спектакля: „Тебе понравилось?“. Он говорит: „Нет!“. А она: „Нет, сынок. Тебе понравилось“. У Нильсон замечательно написанные, точные сцены родителей, которые знают, что у детей во дворе происходят разборки, Бенгта обижают, — но они не „вписываются“. Я думал: может быть, этот спектакль про буллинг? — ну нет, не совсем. Это что-то очень искреннее про первого друга, про законы, которые тебе внезапно открывают старшие товарищи. И дело не в том, нравится родителям такой друг сына или не нравится: он — друг, это важнее. Но мы все „родители“: все такие дураки и редко вписываемся по-настоящему в трудности, которые происходят у наших детей.
Мы — дети девяностых — прошли буллинг на совершенно другом уровне, он был в разы жёстче, но притом мы знали, что это условия игры и условия мира. Взрослые обманут, если скажут, что нет человека, над которым они в офисе смеются. Закон общества таков — всегда есть лидер, теневой лидер и человек, на которого сыплются шутки… Поэтому, когда Бенгта в нашем спектакле запирают в мусорный сарайчик, это ужасно, но мы не ищем „документальной правды“. Мне гораздо интересней и понятней другой вопрос: как не озлобиться. Страшен не буллинг, страшно не найти себя или не научиться дружить, закрыться от того, что происходит в мире, и перестать обращать внимание на то, что происходит с тобой. Всё равно эмоциональный интеллект — самое ценное, что сейчас мы можем развить у ребёнка, привести его с помощью театра к сочувствию: говорят, это самый главный „скилл“ — чувствовать другую, чужую боль».
Вместе с Иваном Пачиным над спектаклем работают художник Ольга Галицкая, художник по свету Борис Карташёв, автор саунд-дизайна Андрей Мирный и графический дизайнер Анна Леонова. Автор инсценировки книги — постоянный соавтор Пачина Фёдор Парасюк.
Напомним, Иван Пачин окончил актёрский (2008, курс Владимира Иванова), а затем режиссёрский (2013, курс Римаса Туминаса и Нины Дворжецкой) факультеты Театрального института им. Б. Щукина. Пачин является одним из основателей и идеологов «Творческого Объединения 9» (ТО9) — своеобразного «кочующего» театра, чьи спектакли можно увидеть, в частности, на сцене московского ЦИМа. Помимо работ в ТО9, ставил спектакли в петербургском Большом театре кукол, Красноярском театре кукол, Псковском театре драмы, Прокопьевском драматическом театре, Канском драматическом театре, Няганском ТЮЗе, Московском областном государственном театре кукол, Северо-Казахстанском театре драмы им. Н. Погодина, московском театре «Экспромт», Севастопольском ТЮЗе, независимом петербургском «Театральном проекте 27». С января 2021 года — главный режиссёр Тверского ТЮЗа.
Источник: oteatre.info
